«Есть люди, – писал Константин Паустовский, – без которых неможет существовать литература, хотя они сами пишут немного, а то исовсем не пишут. Это люди – своего рода бродильные дрожжи, искри-стый винный сок. Неважно – много ли они или мало написали. Важно,что они жили и вокруг них кипела литературная жизнь своего времени,а вся современная им история, вся жизнь страны преломлялась в ихдеятельности. Важно то, что они определяли собой свое время. Такимбыл Владимир Алексеевич Гиляровский – поэт, писатель, знаток Россиии Москвы, человек большого сердца – чистейший образец талантли-вого нашего народа».Без Гиляровского трудно себе представить литературу конца XIX –начала XX века: нет практически ни одной книги воспоминаний о литера-турной жизни той поры, в которой имя «дяди Гиляя» не было бы упомянутос любовью. «Милый дядя Гиляй!» – в этих словах Антона Чехова выраженаискренняя любовь современников к Гиляровскому. Общительный ивеселый, полный сил и неукротимой энергии, он и других заставлялгореть, увлекаться тем, что увлекало его. «С тобой и умирать некогда», –говорил ему Чехов. Невероятное обаяние Гиляровского привлекало кнему ярчайших людей своего времени. Он был душой многих собра-ний и встреч, а двери его дома всегда были гостеприимно открыты: Репин, Левитан, Куприн, Бунин, Шаляпин, Лев Толстой, Алексей Толстой,
Горький, Успенский, Мамин-Сибиряк, Брюсов, Маяковский и Есенин имногие-многие другие часто бывали у него в гостях.
Гиляровский, по словам его друга писателя Николая Телешова,в одно и то же время охотно дружил «с художниками, знаменитымии начинающими, писателями и актерами, пожарными, беговыминаездниками, жокеями и клоунами из цирка, европейскимизнаменитостями и пропойцами Хитрова рынка, «бывшими людьми».Воспоминания«дяди Гиляя»У него не было просто «знакомых», у него были только «приятели».Всегда и со всеми он был на «ты». Не зная усталости, он вечнокуда-нибудь спешил, на ходу расточая экспромты, остроумные шутки,тут же весело похлопывал по серебряной табакерке, с которойникогда не расставался, предлагая всем окружающим, знакомым и незнакомым, понюхать какого-то особенного табаку в небывалой смеси,известной только ему одному».«Гиляровский был знаком решительно со всеми предержащимивластями, все его знали, и всех знал он; не было такого места, кудабы он не сунул своего носа, и он держал себя запанибрата со всеми,начиная с графов и князей и кончая последним дворником и городовым.Он всюду имел пропуск, бывал там, где не могли бывать другие, вовсех театрах был своим человеком, не платил за проезд по железнойдороге и так далее. Он был принят и в чопорном Английском клубе, ив самых отвратительных трущобах Хитрова рынка. Когда воры укралиу меня шубу, то я прежде всего обратился к нему, и он поводил меняпо таким местам, где могли жить разве только одни душегубы и раз-бойники», – вспоминал Михаил Чехов.
Гиляровский дорог литературе как яркий бытописатель старой
Москвы, одинаково хорошо знавший жизнь дворцов и трущоб. В авто-биографическую «повесть бродяжной жизни» – «Мои скитания» – писа-тель вложил самого себя, рассказав о человеке, много повидавшем насвоем веку, ведь уже к тридцати годам он успел побывать и бурлаком,и крючником, и рабочим, и табунщиком, и солдатом, и актером, и«королем репортажа». Активный свидетель событий своего времени,
Гиляровский не ограничивается простым повествованием о себе: онмного рассказывает о своих современниках – о «людях театра» и «тру-щобных людях», о москвичах и провинциалах, о своих многочисленныхдрузьях и знакомых. У каждого из них своя судьба, и узнать о нейневероятно интересно.
