«Трещину на Голгофе» поистине можно назвать «книгой века» (какого ХХ-го или ХХI-го или их тектонического надвига другой вопрос). Не только из-за внушительного объёма свыше 1000 страниц! И не только потому, что в ней, ...Подробнее
«Трещину на Голгофе» поистине можно назвать «книгой века» (какого ХХ-го или ХХI-го или их тектонического надвига другой вопрос). Не только из-за внушительного объёма свыше 1000 страниц! И не только потому, что в ней, как матрёшка в матрёшке, аж шесть книг. Здесь сконцентрировались голоса и лики самых известных широкому кругу и в равной степени ещё «неизвестных» ему персонажей новейшей отечественной истории, её общественной жизни, мысли и культуры. Среди «первых» Виктор Астафьев и Евгений Евтушенко, Андрей Битов и Эдуард Лимонов, Георгий Гачев и Александр Дугин, Николай Бурляев и Павел Лунгин, Лариса Васильева и Марина Кудимова. Проявленность «вторых» в силу разных причин как бы отодвинута в тень, но пример пребывания их на Земле и в России, воплощённый или недовоплощённый потенциал заставляют сказать: «Снимаю шляпу!». В их числе Леонард Постников, Юрий Влодов и Николай Космин (рассказом последнего «Слеза Господа» открывается антология «Шедевры русской литературы ХХ века»), Валентин Устинов, Николай Воронов и Сергей Князев, Борис Черных, Сергей Кузнечихин и Василий Тихоновец... У книги подзаголовок: диалоги и предсказания. Что касается диалогов, их единый затейник живущий в Перми поэт, публицист и «вождь дикороссов», лауреат премии Союза журналистов России, а также общенациональной премии имени Антона Дельвига «За верность Слову и Отечеству» («Литературная газета») Юрий Беликов, чьими «кормильцами» на протяжении последних тридцати лет были эти и другие его собеседники. Что касается предсказаний, они вольно или невольно рождались в процессе самих диалогов и принадлежат их героям. И Голгофа оных Россия. А отчего трещина проходит через всю её историю, включая наши дни, почему Русский мир разделён, с одной стороны, на возведённых нынче в иноагенты быковых и ройзманов, а с другой, на крупиных и нарочницких, надеемся, ответит весь соборный массив книги, рассчитанной на того самого вдумчивого и готового к новым открытиям широкого читателя.
