Владимир Набоков сопротивлялся прочтению своей прозы через призму набросков и черновиков. Однако сложная повествовательная конструкция его произведений, их стилистическая изощренность и онтологическая многомерность иногд...Подробнее
Владимир Набоков сопротивлялся прочтению своей прозы через призму набросков и черновиков. Однако сложная повествовательная конструкция его произведений, их стилистическая изощренность и онтологическая многомерность иногда могут раскрыться читателю лишь при сопоставлении первичного замысла и окончательной версии художественных текстов, будь то роман, рассказ или автобиографический нарратив. & quot; Тайнопись: Набоков. Архив. Подтекст& quot; представляет собой опыт архивной интерпретации его сочинений конца 1930-х-середины 1950-х годов: мемуаров & quot; Другие берега& quot;, романов & quot; Камера обскура& quot;, & quot; Под знаком незаконнорожденных& quot; и & quot; Пнин& quot; и рассказов & quot; Ultima Thule& quot;, & quot; Сестры Вэйн& quot; и & quot; Ланс& quot; с помощью тщательно спрятанных в рукописях, дневниках и письмах Набокова кодов или & quot; ключей& quot;. Исследование включает публикацию и разбор Дневника 1951 года, отвергнутый автором черновик окончания романа & quot; Камера обскура& quot;, эссе В. Е. Набоковой & quot; О детстве Дмитрия& quot;, искусно вплетенное в последнюю главу автобиографии мужа, а также обзор переписки Набокова с редактором журнала & quot; Нью-Йоркер& quot; Катариной Уайт, которая проливает свет на загадки & quot; Пнина& quot;.
