Исходно настоящий проект призван был быть персональной выставкой. Возникшая в Москве в конце 1990-х годов группа ESCAPE, получила приглашение ознаменовать десятилетие своей творческой деятельности монографическим показом...Подробнее
Исходно настоящий проект призван был быть персональной выставкой. Возникшая в Москве в конце 1990-х годов группа ESCAPE, получила приглашение ознаменовать десятилетие своей творческой деятельности монографическим показом в Московском музее современного искусства. После интенсивной дискуссии с приглашенным ею к сотрудничеству куратором Виктором Мизиано родилась идея - открыть эту выставку для других участников. Реляционное и диалогическое искусство художников ESCAPE предопределило, что юбилейная выставка для них - это не столько повод показать собственные произведения, сколько - вернуться к широкому обсуждению тем и проблем, занимавших их многие годы. Программа "искейпа" - ставка на "исход", родилась из сомнения в возможности реализоваться в рамках господствующей системы искусства, донести смыслы в рамках господствующих каналов репрезентации и коммуникации, обрести Другого в рамках господствующих социальных взаимодействий. Однако, что значит сегодня "исход"? Возможно ли создание иных альтернативных программ и социальных ниш? Возможно ли выстроить автономные зоны подлинной аутентичной коммуникации? Возможно ли ныне, в эпоху омассовленной коммуникации и потребления, вести разговор адресно, интимно и исповедально?.Если же признать, что искусство обречено оставаться частью глобальной сети дистрибуции, "исход" может связываться со стратегией вируса, паразита, трикстера. Но можем ли мы сохранить автономность послания, обживая чужие места, структуры и языки? Или же подлинное послание способно трансцендировать транслирующие его средства и структуры?.А может проблема не столько в структурах и языках, а в самом слепом доверии к акту коммуникации? К его мотивации, функции и прагматике? Может истинное сообщение - это то, которое лишено адресата? Может истинное действие - это то, которое лишено рациональной мотивации и находит в самом себе свои истинные основания?.Наконец, не видя человеческих смыслов в господствующих социальных взаимодействиях, уверены ли мы, что сами способны создать связи и общности иного типа? Ведь столь часто попытки обрести Другого или построить сообщество оборачиваются нестерпимой мукой и кончаются неудачей. Может ничто нас не сплачивает столь безусловно, как общая неспособность быть друг-с-другом? Или может ностальгия по утраченной или никогда не имевшей места общности и есть наша единственная общая ценность? Или, может быть, радикальный аутизм и есть подлинный способ открыться Другому? Хотелось бы только понять, способны ли мы на диалог с самими собой? .Все эти вопросы родились не сегодня, и не сегодня на них давали ответы. С ними вошли в искусству несколько поколений работающих ныне художников, продолжающих искать ответы на те же вопросы. Проект этот не претендует на то, что бы сказать нечто новое и окончательное, хотя и нет у нег...
